Евгений Васильевич, в вашей биографии немало фактов и профессиональной деятельности, которые антиподно несовместимы. Закончив спортивный факультет Грозненского пединститута, вы были актёром драмтеатра, оперным певцом, старшим пулемётчиком и морпехом в дивизионе торпедных катеров, солистом ансамбля песни и пляски, журналистом и корреспондентом радио и телевидения Колымского Заполярья и центральной федеральной прессы, драматургом, прозаиком, по романам которого защищались диссертации в Сорбонне и Гарварде. Откуда эта профессионально несовместимая «эклетика»?
Я бы объяснил её истоками из детства, формировавшегося в феномене Советской власти. Именно государственная, духовная парадигма СССР-России позволяла тогда ребёнку, подростку, студенту и его родителям заниматься любимым, избранным делом. Мое детство прошло в Чечен-Ауле. Это село в тридцати километрах от Грозного. Русских в Чечен-Аул переселили после депортации в Казахстан чеченцев и ингушей. И там, в глухой Кавказской провинции, государство предоставило нам, юным переселенцам и «оторвилам», возможность приобщаться к духовным ценностям. Я занимался сразу в трёх кружках и пропадал в школе и сельском ДК до ночи. Мы смотрели кино, посещали концерты Грозненской филармонии, затем сколотили свой маленький оркестрик – струнный квартет, выступали на именинах и свадьбах. Летом пропадали в горных лесах, лазали по скалам, играли в Тарзана и Маугли, переплывали в ледяной воде бушующую реку Аргун. Уроки физкультуры в школе, гимнастика и акробатика были нещадной закалкой воли, генератором спортивного честолюбия.
А потом было студенчество – спортфак Грозненского пединститута, во время учебы на котором вы, по-прежнему, часто выходили на сцену, как это получалось?
Я занимался вокалом в знаменитой на весь Северный Кавказ оперной студии под руководством выпускника Гнесинки Виктора Соколова. В репертуаре было семь полноценных оперных спектаклей. Мы объездили с гастролями весь Северный Кавказ и Закавказье. За пять лет учебы на спортфаке и вечерних занятий в студии я спел басовые партии Гремина, Спарафучиля и Мефистофеля. Параллельно играл ведущие роли в спектаклях драмкружка при Доме Учителя, который вёл главный режиссёр Грозненского драматического театра им. Лермонтова Евгений Красницкий. А ночами осваивал на сцене ДК Ленина фортепиано: к концу института в репертуаре уже были сонаты Бетховена, Рахманинов, Лист. Мои сутки состояли из разностилевых блоков: вечером и ночью оперная студия, драмкружок и фортепиано, днём – институт, лекции и три спортивных секции – плавание, гимнастика и самбо.
Есть такой термин: энергетическая одержимость, если не сказать оголтелость. Кем вы были? «Человеком, которому интересно всё и сразу»? Или «человеком, который не осознал, какую выбрать профессию»?
И тем и другим. Зацикленности на будущей специализации не было, тем более что сразу после получения диплома преподавателя физкультуры меня пригласили на работу в театр и дали роли в «Гамлете» и в пьесе Арбузова. Но вскоре меня забрали в армию, и я отслужил два года в Каспийской флотилии пулемётчиком и морпехом в Дивизионе торпедных катеров. Параллельно помогал тренировать в бассейне флотилии сборную ватерполистов Азербайджана, писал заметки и очерки во флотильскую газету «Каспиец.
Вы до сих пор играете на фортепиано. Как удалось сохранить эти навыки?
Их сохранили спортфак, два дерева и мои пиратские, ночные побеги из казармы в армии.